Документ обновлен:
2005-10-29 12:40

Епископ Триадицкий Фотий

Касательно православного предания о небесном переселении Божией Матери телом после Ее
преславного Успения


Первого ноября 1950 г. папа Пий ХІІ объявляет, что вознесение Девы Марии телом и душой на небо является догматом католической веры. Хорошо известно, что о преставлении Божией Матери телом на небесах после Ее Успения упоминают как святые отцы Православной Церкви, так и богослужебные тексты на праздник Успения Пресвятой Богородицы. Говорит ли это в пользу римо-католического догмата о вознесении св. Богородицы и основательно ли обвинять тех, кто придерживается полноты православного Предания, что разделяют этот догмат?

Попытаюсь ответить коротко на этот вопрос. Часть доводов, как и приведенные святоотеческие тексты, я заимствовал у Его Преосвященства Етнийского архиепископа Хризостома, который любезно согласился ответить обстоятельно и основательно на вопрос одного нашего христианина по этому поводу. Пользуюсь случаем высказать ему горячую благодарность за это.

1. Странно, что более либерально настроенные богословы часто обвиняют православных традиционалистов, что находятся в плену богословского умонастроения западного типа, и именно в связи с полнотой богословского и литургического свидетельства Православия, ибо оно дошло до нас в своей зрелой форме. Так обстоят дела и в рассматриваемом нами вопросе. Упрек к православным традиционалистам, что разделяют римо-католический догмат о вознесении Св. Богородицы телом, обычно ищет свое основание в утверждении, что об этом веровании якобы нет и намека в патристической литературе до VІІІ в. Но именно на Западе широко распространилась идея, что древность (а не живое свидетельство православного Предания) сама по себе является критерием истинности веры. Или, как пишет один современный богослов: «Римо-католическая церковь, которая всегда стремилась к точным определениям, предлагает следующую формулировку: отец Церкви должен соответствовать следующим условиям: древность, святость и правильность учения. Римская традиция особенно подчеркивает наличие хронологических границ: святые отцы существовали лишь до VІІІ в. включительно; последним отцом (на Востоке – в ск. м. – е. Ф.) был св. Иоанн Дамаскин. Все крупные богословы после Дамаскина у католиков называются учителями Церкви, а не отцами». (1) Разве св. Симеон Новый Богослов и св. Григорий Палама не суть святые отцы Православной Церкви? Отцы свидетельствуют не только о древней вере, они свидетельствуют, прежде всего, о правильной вере. По словам о. Г. Флоровского, «привлекательность древности» не является достаточным показателем истинности, скорее antiquitas (древность) является одним из элементов auctoritas (авторитетности) в Церкви.

2. Но само утверждение, что до VІІІ в. не было и намека о преставлении (μετάστασις) Св. Богородицы телом, просто неверно.

Св. Епифаний Кипрский (†403) пишет в своем труде Panarion: «Пусть поищут в писаниях. Там ничего не найдут о смерти Марии. Не найдут, умерла ли Она или не умерла; не найдут, была ли похоронена Она или не была похоронена… Писание ничего не говорит о необыкновенном естестве чуда, дабы не потряслись человеческие умы». (2)

Совсем прямым является свидетельство св. Григория Турского (†594) в его сочинении De gloria beatorum martyrum: «Господь… заповедал, дабы святое тело [Богородицы] было взято и вознесено в рай». (3)

В похвальном слове о Божией Матери св. Модест Иерусалимский (†634) говорит: «Господь воздвиг Ее из могилы и взял Ее к Себе таким способом, который известен единственно Ему». (4)

Еще одно прямое свидетельство VІ в. о преставлении Пресвятой Богородицы телом находим в гомилии Феотекноса Либийского: «Подобало, чтобы Ее всесвятое и богоносное тело, вместившее Бога, обоженное и просвещенное Божественным светом и исполненное славы, было взято от апостолов и в сопровождении Ангелов было вверено на короткое время земле и со славою было вознесено на небеса вместе с Ее богоугодной душою». (5)

Существуют и другие патристические свидетельства, как прямые, так и неоднозначные в смысловом отношении, но все-таки существенные. Я ограничусь сказанным. Я добавлю и два иконографических свидетельства, опубликованные Владимиром Лосским. (6) Речь идет о «барельефе VІ в. в базилике в Bolniss-Kapanakci в Грузии, который изображает восхождение Божией Матери» и о саркофаге Santa Ingracia в Сарагосе (нач. ІV в.) «с изображением, которое по всей вероятности представляет Успение Богородицы».

3. Несколько слов о ценности гимнографических свидетельств, отражающих молитвенное богословие Церкви. В своем труде «Вознесение Св. Девы Марии» (ГБФ, т. ХХVІ, 1948-1949, с. 30-31) покойный профессор Д. Дюлгеров пишет, что автор акафиста в честь Успения Пресвятой Богородицы, патриарх Константинопольский Исидор Бухарис (1341-1349) дополняет предание о вознесении Божией Матери, «передает как факт то, что является чаянием его сердца и потребностью его разума. До него, в продолжении тринадцати веков, ни один творец церковного гимна или службы, не отразил в своем произведении предание о вознесении Св. Девы Марии». Последнее утверждение не соответствует истине, но оставим этот вопрос без внимания. Перед нами немного устаревшая разновидность умеренного рационалистического богословского психологизма, присущего более старому академическому богословию и очевидно неадекватного как подход в рассматриваемом нами случае. Возможно более авторитетным кажется другой используемый православными богословами подход к развитию церковного богослужения – историко-позитивистский. Он воспринимается как подчеркнуто научным, но в то же время остается неизбежно идеологизирующим. В общих чертах, идеологизирующая функция этого метода (возможно она непреднамеренна) выражается в формировании светского образа умонастроения, в формировании методической привычки рассматривать историю богослужения (да и самой Церкви) без учета его метаисторичности. Для такого типа исследователя религиозный фактор сходит на нет, чтобы превратиться в конце концов в нечто вроде метафоры, украшающей научный исторический дискурс. Его подменяют другие факторы: игра политических и социальных интересов, роль этнических и культурных условий, которые воспринимаются единственно реальными силами, определяющими становление, развитие церковной жизни. Говорить об этих факторах как об основных причинах считается дальновиднее и современнее. Но каждый историк-христианин, не пренебрегая этими условиями, может воспринять их лишь как «внешние» по отношению к самому бытию Церкви. Для него Церковь остается всегда самобытной реальностью, которая подчиняется другому закону, а не подвластна детерминистическим законам «мира сего»; они могут лишь сильно прижимать Церковь, но не могут ее подчинить. Так что развитие церковного богослужения не является продуктом исторического – тем более личного («потребность ума и сердца») каприза – ни наложением политико-социальных и культурных факторов. Оно есть созревание в плод семени веры, посеянного Христом, орошаемого Святым Духом, окормляемого апостолами, пожинаемого святыми отцами. С православной точки зрения развитие богослужебной практики является именно созреванием «эмбриона» lex orandi в том виде, в каком он существовал еще в апостольские времена. Отсюда объяснимо, почему почти неизвестны заметные тематические проблемы в древних праздниках. Бесспорно, в нынешнем своем виде служба Успения Пресвятой Богородицы (в которой ясно говорится о преставлении Божией Матери телом) смутно напоминает свой первообраз, существовавший до VІІІ в. Но нет оснований принять, что она отдалилась тематически от церковного праздника Успения Пресвятой Богородицы, установленного еще на ІІІ Вселенском соборе в Эфесе и богослужебно принятого императором Маврикием в VІ в. (принципом в богослужебном развитии является то, что принятие следует уже утвержденному обычаю, а не наоборот). Для иллюстрации сказанного я приведу текст шестой песни первого канона утрени Успения: «В рождестве бо Деву якоже сохрани, тако во гробе тело соблюде нетленно, и прослави Божественным преставлением». Известно, что этот тропарь составлен св. Козьмой Маюмским в VІІІ в. Тематически и содержательно церковные праздники, в том числе и праздник Успения Пресвятой Богородицы, ведут свое начало еще от зари христианской эры, и лишь в разрез с логикой Предания можно допустить, что в службе Успения, которая дошла до нас как наследство от древнего обычая, вставлено нововведение в прямом смысле этого слова.

4. Едва ли можно строить доказательство из обстоятельства, что о вознесении Св. Богородицы телом на небо не говорится часто в первые века после Христа. Божия Матерь никогда не была предметом апостольской проповеди. И если апостолы проповедуют Христа с крыш, обращаются ко всему миру, чтобы сделать Его учение достоянием всех, тайна Богоматери раскрывается внутри Церкви верным, которые приняли слово Божие и стремятся «к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» (Филипп. 3:14). Владимир Лосский увещевает нас: «Итак, соблюдаем молчание и не будем пытаться дать догматические определения всепревосходящей славе Матери Божией. Не будем многословными, как гностики, которые в своем стремлении сказать больше, чем следовало, больше, чем они могли, примешали плевелы своих ересей к чистой пшенице христианского Предания». (7) Именно здесь ошибка римо-католиков. Не вызывает сомнения, что их догмат о вознесении Пресвятой Богородицы чужд Православной Церкви. Во-первых, потому что он является попыткой сказать больше, чем следовало бы, и больше того, что посильно, ибо этот догмат вульгаризирует и делает как бы механической тайну, к которой Православие приступает с благоговейным трепетом. Во-вторых, потому что смешивает с еретическими плевелами чистую пшеницу Предания. Римская мартирология перекраивает тайну преставления Божией Матери телом в очередную квазидогматическую идею, воплощающую сотириологический «параллелизм» между Пресвятой Девой и Христом: подобно Ему Мария была зачата непорочно (догмат о непорочном зачатии), подобно Ему Она была воскрешена и вознесена на небо (догмат о вознесении Св. Девы Марии) и – конечный вывод из всего этого – Она является Соискупительницей человеческого рода вместе с Христом. Понятно, что подобные богословские построения не имеют ничего общего с православным Преданием. Как известно, утверждение, что св. Богородица якобы «соискупительница», до недавнего времени преподносилось римо-католическими богословами с некоторой осторожностью, а ныне уже широкие римо-католические круги желают, чтобы папа объявил его догматом веры.

В критике латинских заблуждений мы должны быть принципиальными, но и в то же время внимательными, дабы, подобно протестантам, выбирая плевелы, не выдергали вместе с ними и пшеницы (срв. Мат. 13:29).

Опубликовано как приложение к сочинению архимандрита Серафима (Алексиева) «Два крайних воззрения в западных вероисповеданиях о Пресвятой Богородице». С., 2001, с. 31-39.

Примечания

1. Протоиерей Иоанн Мейендорф. Введение в святоотеческое богословие. Нью-Йорк, 1980, с. 9. [обратно]
2. Griechischen Christlichen Schriftsteller, XXXVII, SS. 461-462. [обратно]
3. PL, 71, 708. [обратно]
4. PG, 86, 3312. [обратно]
5. A. Wenger. L’Assomption de la Très Sainte Vièrge dans la Tradition Byzantine du VI-e au X-e siècle: Etudes et Documents. – In: Archives de L’Orient Chrétien. Institute Française d’Etudes Byzantines, 1955, vol. V, pp. 276-277. [обратно]
6. Vl. Lossky. The Meaning of Icons. N. Y. St. Vladimir’s Seminary Press, 1982. p. 213. [обратно]
7. Владимир Лосский. Всесвятая. – Журнал Московской Патриархии, №1, 1968, с. 72-73. [обратно]


На главную | Содержание


© 2001—2005. Православна беседа, русская версия. Перепечатка материалов разрешена при условии указания ссылки на автора, название и адрес сайта pravoslavie.domainbg.com/rus. Если Вы хотите получать известия о новых поступлениях на нашем сайте, напишите нам по адресу pravb(@)bulpost(.)net (вводя адрес удалите скобки), а в поле subject напишите SUBSCRIBE-RUS.